Своими дорогими шпильками от Monolo Blanic я обивала порогим этих чертовых наркопритонов, в поисках этого мудака, чутье подсказывало мне что он еще жив, валяется обколотый или обкуренный где-то в этих адских недостройках, подвалах, замызганных чердаках. Не то что бы я любила его, он же гребаный наркоша, уже давно пересевший с мета на герыч или что-то еще покрепче, посильнее. Но что-то внутри по прежнему трепетало, когда я его видела. Уставшего, обколотого, никому в этом мире не нужного. Естественно родители давно от него отказались. Папа — глава администрации N-го района, ему важна репутация, а сын валяется по подвалам, в куче собственного дерьма. Мать первое время носила еду, бегала со мной по притонам, потом перестала. Веру потеряла. 

Все начиналось с травы. С обычной, мать ее в рот, травки. Он курил ее, что бы начать писать что-то стоящее. Затем пошли таблетки, МЕТ, в конце концов кокаин и героин. Я читала ему лекции, но он уже не слушал. Он иссохся, весь был как тростиночка, черные круги под глазами, проступающие вены на руках, синяки от неправильных уколов и вечных побоев наркодиллеров, которым он задолжал энную сумму. 

Вдалеке я увидела тёплый огонёк зажигалки, прорезающий тьму отчаяния, согревающий душу одним своим колыханием. Я уведела его,  он сидел на корточках, держал в руках холодную, немного дрожащую ложку. Я слышала приглушённое позвякивание иглы шприца. «Стой» закричала я, выбивая ложку из его рук. Вещество пролилось по полу. 

«Твою мать! Сука, какого хуя ты блять творишь?» Он накинулся на меня с кулаками. Удержать его было не сложно — он был худой, худее чем в прошлый раз, когда я нашла его. Взяв его за руку, я уводила его по темным коридорам. Он спотыкался через кучи строительного мусора и плакал. Жалкий, никому не нужный наркоша. 

Дома я усадила его в ванну и терла мочалкой. Его глаза, полные отчаяния, вдруг посмотрели на меня. «Я же никогда тебя не любил, зачем ты? Почему просто не дашь мне умереть?» Молча я продолжала мыть его. Затем вытерла полотенцем и положила спать. Нужно найти ему врача. Иначе начнется ломка, я не смогу справиться с ним. Налив себе горячего чая, я села и задумалась:… почему ты просто  не дашь мне умереть?.. Его слова звучали так отчетливо… и правда почему? Я не любила его очень долгое время, у меня есть муж, работа, дети. Почему? Может быть я все еще верила в то, что он хороший человек? Из спальни раздался крик — началась ломка. Я закрыла его на ключ, окна были давно заколочены.